ИГРА В ОБЛАКА,
ИЛИ ЖИВОПИСНЫЕ МЕТАМОРФОЗЫ
АХСАРА ЕСЕНОВА
Высокая изобразительная культура, свойственная работам Ахсара
Есенова, сложилась, благодаря блестяще усвоенным творческим
принципам его прекрасных педагогов – Шалвы Бедоева и Юрия
Абисалова, которых объединяет богатое чувство колорита, уверенный,
точный рисунок, глубокий интерес к национальной теме и особый
взгляд на ее жанровое развитие. Визуальный, тематический и жанровый
строй работ Есенова обусловлен абсолютным экологическим
благозвучием, определяющим их «интерьерность».
Выбирая картину для себя, мы ищем друга и собеседника,
родственную душу, а потом уже интересное декоративное пятно для
жилого пространства. Специалисты хорошо знают, что произведения
искусства по тематике и характеру средств выражения негласно
делятся на такие, которые могут жить только в музеях, обладая
слишком сильным, острым, а иногда и травмирующим воздействием,
затем – работы-«выплески», являющиеся скорее итогом
самопсихотерапии, и, наконец, те, которые постоянно могут жить
рядом с человеком, (кстати, благодаря своим художественным
достоинствам, чаще они живут в музеях).
Многие живописные работы Ахсара Есенова строятся по принципу
декоративного рельефа, не разрушающего, а обогащающего плоскость
стены. Каждый кусочек поверхности холста проработан в них с особой
тщательностью и любовью. При этом картины всегда обладают
композиционной ясностью и цельностью, пластическим единством стиля,
ритмической и фактурной выразительностью. Замечено, что
взыскательный зритель упорно ценит культуру исполнения, возможно,
видя в ней проявление уважения к потенциальному созерцателю.
Камерность или интерьерность холстов Ахсара Есенова не имеет
ничего общего с салонностью, даже легкого балансирования на грани,
и обусловлена не только размерами полотен, которые отличает прежде
всего располагающее чувство юмора и, свойственный хорошему вкусу,
синтез честности и доброжелательности, не говоря уже об остроумной
стилизации, и почти неуловимом для вербализации, глубинном
национальном начале, являющимся неотъемлемой частью образного
мышления этого художника. И, конечно же – цветовое решение. Как
однажды удачно сказал Ахсар: «Живопись – это теплохолодность».
Действительно, цветовые пятна на его холстах пребывают в
вибрирующем музыкально-колористическом взаимодействии теплого и
холодного, создавая столь ценимое состояние. Даже нейтральные пятна
фонов – это пространства и образы: прозрачной ночи в горах, теплого
воздуха в залитом солнцем саду, старой пожелтевшей карты или доски.
С помощью уверенного владения возможностями масляной техники
художник достигает богатейшего разнообразия поверхности красочного
слоя, добиваясь ощущения некоей патины. Иногда мир на его картинах
похож на проступающие на старинных монетах и рельефах знаки,
открывающиеся под рукой кропотливого археолога из-под множества
наслоений, или вдруг составляется из разбросанных осколков с мягко
скругленными краями, обточенными рекой времени («Изобилие»,
«Апрельское солнце», «Осенние дни»).
Глядя на картины Есенова, испытываешь то же чувство, что
возникает при составлении мозаики или разгадывании головоломки,
когда вдруг обнаруживается верный ход или нужная последовательность
действий, и ты становишься невольным соавтором рождающихся образов,
погружаясь при этом в неповторимую музыку настроения, остающегося
тайной художника. Веселая игра перевоплощений достигается у него
пластической трансформацией и парадоксальными соотношениями фактур
и масштабов совершенно обычных предметов, внедрением одного жанра в
другой. Кувшины вырастают до небес, оплетающие их прутья корзин
превращаются в листву, похожую на чешуйки гигантской шишки, веревки
и ветви деревьев разбегаются изгибами горных дорог и речными
протоками («Осень», «Ностальгия»). Уютно покоятся на крышах домов,
рядом с кувшинами, огромные яблоки, груши и ломтики тыквы, или
чудесными валунами располагаются за околицей («Натюрморт с
яблоками», «Ноктюрн», «Натюрморт с тыквой»).
Высится над предрассветным миром румяной скалой дремлющий
длинноносый горец с добродушным и лукавым лицом, терракотовым
фактурным рельефом вырастают, отделяясь от него, облака и задорно
машущий крыльями на его голове петух, еще немного, и он тоже
поплывет по небу сам по себе, как зеленое весеннее облако, которое
когда-то было кроной дерева («Утренний сон», «Зеленое облако»). Для
женщины с птицей облака, как и она сама, похожи на пестрые
домотканые коврики или поджаренные лепешки, на коврик и облако
похожа пойманная индюшка, ее синица и журавль в одной ипостаси.
(«Женщина с птицей»). Та же героиня узнается в дородной и
улыбчивой, «растворившейся в облаках» яблоне («Яблоня») и
простодушной, застенчивой деревенской гармонистке, вздымающейся и
круглящейся в солнечных лучах живой горой («Гармонистка»).
Однажды Пикассо назвал художника существом политическим, и он
же говорил, «что делает живопись ради живописи». В своих картинах
он применял композиционную и смысловую разорванность, чтобы вызвать
протест против хаоса и разрушения. Ахсар Есенов использует эффект
ассоциативной и мозаичной игры, чтобы вовлечь зрителя в процесс
созидания. Ассоциативные игры в визуальной культуре – явление не
только связанное с модернизмом и постмодернизмом, и зиждущееся
отчасти на вдохновляющей сюрреалистов философии Дильтея, с ее
проповедью случайного и фантазии в творчестве, и даже не на
постренессансных опусах Арчимбольдо, жившего в 16 веке, а
основанное всего лишь на насущной и естественной потребности
человека творить.
В работах, созданных за последнее время, художник представляет
иллюзию совмещения двух разных картин («Осень», «Сельский
натюрморт»), демонстрирует освоение графики на бумаге,
изготовленной собственноручно, пробует новые жанры (серия «Цветы»)
и стилистику. Его произведения находятся в собрании
Республиканского художественного музея им. М.С. Туганова, частных
коллекциях России, США, Англии, Франции, Германии и Испании.